В клубном помещении подмосковного поселка имени Ленина 15 ноября соберется уникальный форум: I Всероссийский съезд народных депутатов от муниципалитетов и сельских территорий. Осенью, когда крестьяне в большинстве стран северного полушария, радуются завершению сельскохозяйственного цикла, мы будем говорить о наболевших проблемах. Они особенно актуальны в свете развязанной Западом экономической войны против России.
Судьба крестьянства и сельского хозяйства была на протяжении всей моей жизни постоянным источником забот и горьких раздумий. Родиться мне довелось в процветающем селе Алмазово Рязанской области, где на 150 дворов были и паровая мельница, и маслобойка, и кузница, и, конечно, храм, и начальная школа. А в прошлом году я увидел на месте родного села последний убогий дом с дымящейся трубой, а кругом – лишь каменные развалины бывших изб, покрытые зарослями крапивы и чертополоха. За жизнь одного человека зажиточное сельское поселение, основанное 300 лет тому назад, стало погостом.
На протяжении многих столетий, вплоть до Первой мировой войны, Россия была крестьянской страной с малыми - по государственным меркам - вкраплениями городов. Русская земля была источником основной части национального богатства: зерно, кожа, пенька, лен, продукты пчеловодства, растительные масла… На мировом рынке до революции 1917 года Россия покрывала до 30 процентов всего экспорта зерновых, около 12 миллионов тонн. Сельский труженик был главным действующим лицом в российской экономике, а следовательно, и в истории. Силами крестьянского сословия раздвигались границы государства, укреплялась православная вера, формировался тот самый русский дух, перед которым были бессильны любые преграды и супостаты.
В русской деревне родились нравы и обычаи нашего народа, национальный костюм, богатейший фольклор. Классическая отечественная литература, музыка и живопись питались сюжетами, взятыми из сельской жизни, и населялись ее героями. Каждое село было родником народности.
Так было до начала XX века - самого жестокого в истории нашего Отечества, оказавшегося к тому же наиболее разрушительным для российского крестьянства и русского села. С той поры, пожалуй, только реформы Петра Аркадьевича Столыпина были направлены на процветание сельского сословия, внедрение товарно-денежных отношений в аграрный сектор страны, повышение роли сельского хозяйства в экономике. Смерть П.А. Столыпина от руки террориста и начало Первой мировой войны оказались фатальными для русского села.
С той поры началась бесконечная череда десятилетий, на протяжении которых прежний становой хребет Отечества - деревня и крестьянство - стал жертвой непрерывных погромных посягательств со стороны государственной власти. Гражданская война с ее «военным коммунизмом» и продразверсткой, затем принудительная коллективизация со свирепым раскулачиванием, Великая Отечественная, унесшая жизни основной части мужского населения села, послевоенная конфискационная налоговая политика, химерные идеи создания «агрогородов» и ликвидации «неперспективных» деревень… И так вплоть до конца XX века, заставшего русскую деревню в распластанном состоянии после псевдодемократических, неолиберальных реформ.
Высосав до конца из деревни, казалось, неисчерпаемые людские и материальные ресурсы, власть бросила на произвол судьбы остатки крестьянства и сельского хозяйства.
И не приходит в голову ни прежним, ни нынешним хозяевам России покаяться в содеянном, попросить прощения у наших пахарей и сеятелей – кормильцев земли русской.
Прошел ровно век с тех пор, как между властью и крестьянством в России нет не только любви, доверия, но даже простого взаимопонимания, нормального партнерства. Русская деревня стала нелюбимой падчерицей. Мне доводилось участвовать в форумах, посвященных проблемам нашего села. Однажды они обсуждались в большом армейском шатре, раскинутом на только что убранном поле Белгородчины. Кругом стояли образцы сельскохозяйственной техники, дымились полковые кухни, в которых готовился немудрящий обед для участников, в шатре воздух был напоен ароматом свежей соломы, которой был устлан пол. Выступали ученые, руководители среднего звена сельского хозяйства, писатели, журналисты. От властных структур представительство было минимальным, оно исчерпывалось парой губернаторов да чиновником Минсельхоза. Вот и теперь для I Всероссийского съезда народных депутатов от муниципалитетов и сельских территорий не нашлось лучшего помещения, чем зал поселкового клуба. Хотя по важности проблем его следовало бы проводить в простаивающем без дела Колонном зале или даже Кремлевском дворце съездов – ныне Государственном кремлевском дворце - где бал правит наша эстрадная попса.
Три года тому назад мне довелось посетить Белоруссию. В ту пору в Минске как раз проходил съезд работников сельского хозяйства. Выступивший на нем Александр Лукашенко обратился к участникам с любопытным предложением. Он сказал, что Белоруссия не имеет ни нефти, ни газа, и ей необходимо изыскать средства для их приобретения на мировых рынках. Единственным источником финансов для этого может стать белорусская земля и труд земледельцев, поскольку спрос на продукты питания устойчиво растет и мировые цены на продовольствие стабильно поднимаются. Он поставил задачу произвести такое количество сельхозпродуктов для продажи на мировом рынке, которого достаточно для компенсации расходов на покупку энергоносителей. Речь шла о 10 миллиардах долларов. Съезд поддержал предложение, и мы видим, как ширится ассортимент белорусских товаров на прилавках нашей торговой сети. Для нас сейчас, в условиях санкций, поставки из братской Белоруссии крайне важны.
По своей природе товарное сельскохозяйственное производство в современном мире нуждается в поддержке государства. Посудите сами: промышленность, индустрия услуг, торговля и другие отрасли экономики работают непрерывно, изо дня в день производя прибыль для всех занятых в них людей. Аграрное производство сезонно: земледелие дает урожай в наших условиях один раз в год, развитие животноводства зависит от периодичности приплода. Более того, никакая другая экономическая активность не зависит в такой степени от капризов погоды, как сельское хозяйство.
Нелепо, но факт: владелец одной бензоколонки «ловит кайф» от жизни, а руководитель сельскохозяйственного предприятия сохнет от забот об урожае и судьбе сельчан.
Именно поэтому в подавляющем большинстве развитых стран аграрный сектор пользуется поддержкой государства, которое перераспределяет национальный доход путем налогов и ценовой политики таким образом, чтобы защитить жизненно важное производство продуктов питания. Япония, к примеру, на 65 процентов содержит свое сельское хозяйство, затрачивая по 566 долларов на каждого японца. Такой стране, как Исландия, казалось бы, вообще не нужно заниматься землепашеством и скотоводством, однако власти тратят на поддержку своего сельского производства по 644 доллара в расчете на душу населения. В Канаде фермеры приобретают дизельное топливо по цене на 40 процентов ниже, чем остальные участники рынка - за счет специальных государственных программ. Субсидированное топливо специально маркируется, попросту говоря, подкрашивается. В Германии сельхозпроизводитель имеет право в конце сезона получить компенсацию за потребленное топливо в размере 0,25 евро за литр, но не более чем за 10 тысяч литров. Во Франции схожая картина: для фермеров действует 30-процентная скидка с рыночной цены на топливо. Только наши нефтебароны не чувствуют себя связанными с остальным экономическим организмом страны.
Российское государство теоретически тоже понимает необходимость поддержки своего сельского хозяйства. Когда в 1994 году мы подали заявку на вступление в ВТО, то наши переговорщики просили согласия на установление уровня государственной поддержки российского сельхозпроизводства в размере 84 миллиардов долларов. Наши будущие партнеры категорически выступили против: им были нужны рынки России. Постепенно позиции российской делегации становились более рыхлыми. Сначала мы согласились снизить запрос до 36 миллиардов, потом «съехали» до 16, чтобы уступить еще раз - до 9 миллиардов долларов. Реально же во втором десятилетии XXI века в России государственная поддержка сельского хозяйства не превышает 1 миллиарда долларов в год.
О фактическом положении вещей в российском аграрном секторе публикуется много материалов, повторяться нужды нет. Важнее посмотреть, какие вопросы выносятся на обсуждение I Всероссийского съезда народных депутатов от муниципалитетов и сельских территорий. В том порядке, в котором они поставлены организаторами форума.
Доступ к минеральным удобрениям. У всех на памяти «лихие» девяностые, когда средства массовой информации, проплаченные новыми владельцами индустрии удобрений, запугивали общество угрозой «нитратного отравления». Об этом галдели с утра до ночи, чтобы убедить людей во вредности минеральных удобрений. Подлинная цель этой кампании состояла в том, чтобы получить свободу экспорта удобрений за рубеж. Получили! Из 17 миллионов тонн минеральных удобрений, производимых в России, 15 миллионов идут на чужие поля. Нам остаются «рожки, да ножки», за которые с крестьянина дерут к тому же три шкуры. За одну тонну селитры при заводской цене 5300 рублей с сельхозпроизводителя берут 14500 рублей. Исправить ситуацию могло бы только государство, причем крестьяне не исключают и ситуации, в которой можно было бы поставить вопрос о национализации заводов по производству удобрений. Людям трудно понять, что один из крупнейших владельцев индустрии удобрений Дмитрий Рыболовлев с 1995 года живет в Монако, купил там одноименный футбольный клуб и вкладывает в его развитие сотни миллионов евро, а наше сельское хозяйство чахнет от нехватки удобрений. Традиционных органических удобрений – навоза - нет из-за резкого падения поголовья крупного рогатого скота и разорения большинства животноводческих ферм. Замечу, что экспорт удобрений занимает третье место по значимости в российском экспорте после энергоносителей и продукции металлургической промышленности.
Руководители аграрного сектора заверяют, что при нормальном внесении минеральных удобрений под посевы зерновых – 60 килограммов на гектар пашни - урожаи вырастут на треть. Сейчас европейцы, покупающие наши удобрения, получают по 55-60 центнеров с гектара, в то время как мы – около 20.
Будет поставлен вопрос о том, как ослабить «ценовую удавку» на горюче-смазочные материалы для сельхозпроизводителей. Народные депутаты попросят хотя бы снять с ГСМ для аграрного сектора дорожные акцизы и налоги. «Наши тракторы и комбайны не ездят по асфальтированным дорогам, их рабочее место в полях, а дорожные налоги мы платим наравне со всеми», - говорят они.
Бензин и солярка постоянно дорожают, следовательно, давно надо было думать об ускорении разработки для сельского хозяйства моторов, работающих на сжиженном газе, топливе, гораздо более дешевом. Во время Великой Отечественной войны наши автомобильные моторы работали даже на газе, получаемом из древесины.
Трудно объяснить, почему промышленные и сельскохозяйственные предприятия платят за потребляемую электроэнергию по разным тарифам. Один киловатт-час в промышленности стоит 2-3 рубля, а крестьянину тот же киловатт час, в зависимости от региона, обходится в 5-7 рублей. Все шиворот-навыворот: в других странах промышленность помогает сельскому хозяйству, а у нас, как в повести о Ходже Насреддине, «старый ишак молодого везет». Вот и просят крестьяне подравнять тарифы на электроэнергию до уровня 2 рубля за киловатт-час.
Остро стоит вопрос о газификации сельскохозяйственных поселений. При статусе России как крупнейшего экспортера газа в нашей стране половина сельскохозяйственных поселений газа не имеют. Это создает большие бытовые трудности, нередко подталкивающие население к миграции в города. Снабжение сжиженным газом в баллонах частично решает проблему, но во многих регионах оно отсутствует, и людям приходится пользоваться электронагревательными приборами, что влетает, как говорят, «в копеечку». Отсюда - просьба установить равенство в оплате потребления энергоресурсов, исходя из формулы 1 кубометр газа = 9,8 киловатт-часов электроэнергии.
При нынешних «ножницах цен» сельхозпроизводителям очень трудно приобретать новую технику. Ставится вопрос о том, чтобы практику утилизации старых автомашин при приобретении новых, широко рекламируемую сейчас, распространить на сельскохозяйственную технику. Если к этому добавить и прямую государственную поддержку для покупки новой техники, то обновление села пойдет энергичными темпами.
Сейчас половина сельскохозяйственной продукции производится в частных хозяйствах, 43 процента - в сельскохозяйственных организациях разного типа, и только 7 процентов дают фермеры. В то же время до 80 процентов государственных субсидий и дотаций идет именно в крупные агрохолдинги, которые, по мнению многих экспертов, экономически себя не оправдывают. На съезде встанет во весь рост проблема переноса внимания государства с мегакомплексов на семейные фермы, имеющие по 50-60 коров или 100-150 овец или коз, обрабатывающие по 50-60 гектаров земли. Вопрос принципиальный.
Мало кто сомневается в том, что роспуск колхозов и совхозов в девяностые годы был главной причиной развала всей системы сельскохозяйственного производства в стране. Сработал азарт политической борьбы за власть, когда экономика бездумно приносится в жертву политике.
В России не состоялось аграрной реформы, ее заменили формулой «свободная купля-продажа земли», что открыло двери для спекуляций. Настоящие сельские труженики – колхозники - получили так называемые земельные «паи», то есть бумажные свидетельства на право собственности своего надела из бывшей колхозной земли. Эти «паи» - почти точная копия чубайсовских «ваучеров», виртуального права на виртуальную собственность. Их нельзя использовать для получения банковских займов, потому что у вчерашних колхозников нет ни орудий труда, ни оборотных средств для обработки «пая». Из-за бюрократически завалов они не могут оформить право на свой «пай». Услужливый спекулянт тут же предложит купить землю по цене в 100 долларов за гектар. А потом этот же делец, пользуясь коррупционными связями во властных структурах, начнет превращать вчерашние пахотные земли в участки для строительства коттеджей - если они близко от городов, или в охотничьи хозяйства – это уже в «глубинке».
Отрыв земли от крестьянина и есть причина упадка сельского хозяйства в России.
У кого, дорогие читатели, не сжимается сердце от тоски, когда из окна железнодорожного вагона или автобуса приходится видеть разрушенные животноводческие фермы, пустые остовы силосных башен, скелеты складских помещений.
Нужны поистине столыпинские талант и энергия, чтобы вытащить нашу деревню из трясины, в которой она гибнет уже ровно век.
Лукавая статистика убаюкивает нас тем, что мы возвратились на мировой рынок зерна и поставляем за рубеж до 17 миллионов тонн пшеницы, ячменя и других зерновых. Но забывает заметить при этом: мы перестали производить в прежних объемах фуражное зерно для животноводства, потому что ввозим «из-за бугра» готовое мясо. В прошлом году Счетная палата направила в Государственную Думу документ, в котором говорится, что Россия ввозит 59 процентов говядины от общего объема потребления, свинины - 31 и даже мяса птицы - 13 процентов. А всего до начала войны на Украине и введения санкций наши затраты на импорт сельхозпродуктов достигали 50 миллиардов долларов. Я сгораю от стыда, когда вижу на прилавках магазинов редиску, выращенную в Израиле, или свеклу, привезенную из Испании. Это унизительно сегодня, но может стать смертельно опасным завтра.
Земля нуждается в постоянном заботливом хозяине. Она сторицей и быстро воздаст за вложенный труд. Даже в наше сложное время в России есть много примеров поразительных успехов сельских тружеников. И не только на уровне отдельных хозяйств, но даже целых субъектов Федерации.
Есть в Центральном Федеральном округе обычная скромная область, Белгородская. Она 67-я по площади в стране и 30-я по численности населения, но стоит особняком среди регионов.
Белгородская область собирает урожаи зерновых на уровне европейских, 40-50 центнеров с гектара, производит мяса более 1 миллиона тонн, в то время как вся Россия в 2013 году произвела 11 миллионов.
Для сравнения: Московская область и Ставропольский край производят в пять раз меньше. Саратовская область - вчетверо больше по площади, чем Белгородская - дает мяса в 8 раз меньше. Климат и почвы примерно одинаковые, а вот отношение к земле и крестьянину разное. Белгородский губернатор Евгений Савченко руководит областью уже 21 год, он старейшина губернаторского корпуса, и один из редких специалистов сельского хозяйства. Окончил Академию сельскохозяйственных наук имени К.А. Тимирязева и никогда не отрывался от земли. Население Белгородской области постоянно, хотя и медленно, растет. Все сельские поселения в области газифицированы. Из области не бегут люди, а туда стремятся. Одни из ключиков такого успеха - сложившиеся гармоничные отношения между промышленными предприятиями области и тружениками сельского хозяйства. Горнообогатительные комбинаты, цементные заводы помогают сельчанам, и наоборот. В журнале «Наш современник» Е. Савченко подробно изложил свои взгляды на наши макро- и микроэкономические проблемы. Остается только изучить позитивный опыт области и постараться применить его на практике в других регионах, где иной раз сельское хозяйство на 95 процентов субсидируется из федерального бюджета, как это происходит, например, в Карачаево-Черкесии.
Общеизвестное «кадры решают все», не утратило своей актуальности. На протяжении всего послестолыпинского столетия руководить сельским хозяйством власть посылала второсортные по своим деловым качествам кадры. Мне в 1963 году довелось переводить дружескую неформальную беседу Н.С. Хрущева с Фиделем Кастро. В ходе беседы Никита Сергеевич как-то затронул тему сельского хозяйства и стал жаловаться, что никто из партийных и советских руководителей не выражал желания серьезно заняться проблемами села. «Всем хотелось двигать вперед промышленность, науку, строительство, куда шли основные капиталовложения, кадры, - сказал он. - Чтобы как-то заставить людей серьезно заняться вопросами сельского хозяйства, мне пришла в голову мысль о разделении крайкомов, обкомов на городские и сельские. Я не был уверен в правильности этой идеи, написал записку и послал ее «вкруговую» членам Политбюро. («Вкруговую» означало, что автор не выносил содержание документа на открытое коллективное обсуждение, а просил каждого адресата высказать свое личное мнение по поднятому вопросу. – Н.Л.). Все ответы были в духе «Одобрям-с!». Мы приняли соответствующее решение, а вот теперь вижу, что оно вряд ли было правильным!». Это говорилось за год с небольшим до снятия Н. Хрущева со всех партийных и государственных постов.
После 1991 года министры сельского хозяйства менялись, даже не успев как следует нагреть свое кресло. За 8 лет – с 1991 по 1999 год – на этом посту побывало 6 человек.
Дефолт и его последствия заставили подумать серьезно об очередном кандидате, и в результате остановились на Алексее Гордееве, который 10 лет бессменно руководил отраслью. Кстати, он был единственным министром в правительстве, кто возражал против вступления России в ВТО. Но в 2009 году министерство возглавила Елена Скрынник, врач по специальности, которая за три года умудрилась нанести ущерб государству в размере почти 40 миллиардов рублей, но при этом успела купить себе роскошную виллу на Лазурном берегу во Франции, где и проживает сейчас «с чувством, с толком, с расстановкой». Про таких говорят «Всласть имущие».
Сейчас министерством руководит Николай Федоров, до этого 17 лет занимавший пост главы Чувашии. Опытный юрист, самостоятельный в суждениях и оценках политик. Остается надеяться и ждать, что он проявит свои таланты и на многострадальной российской ниве.
Кстати: организаторы съезда народных депутатов от сельчан говорят, что заручились согласием высших лиц государства принять участие в работе форума. Хочется надеяться, что так оно и будет, и власть услышит, наконец, сельчан.
