Тысячи гектаров бывшей пашни заросли бурьяном

От Иванова до села Новые Горки менее часа езды. С детства помню: первые майские дни здесь – самые горячие. Механизаторы выезжают в поле и с утра до вечера сеют овес, ячмень, пшеницу, гречиху, горох, рапс... Позднее – картошку, капусту, морковь и даже огурцы. Никакие праздники не могли остановить работу в то время, когда день год кормит. На счету каждый час майского дня, даже обед – прямо в борозде. Это – прежде. А что же сегодня? «Один я в деревне остался…» В теплый солнечный день одну за другой объезжаю окрестные деревни – Карачун, Дудино, Есино, Детково… И везде – полная тишина, ни тракторочка в поле, ни одной вспаханной борозды. Лишь кое-где видны остовы бывших животноводческих ферм да груды металлолома, напоминающие о машинно-тракторных станах. Все поля заросли мелколесьем и бурьяном. По всему видно – не пашутся они уже не один год. В деревне Дьяково встречаю местного жителя Евгения Панова. – Один я в деревне остался, – с грустью говорит он. – Старики примерли, а молодежь подалась в город. Хорошо хоть дачники на лето приезжают, а то от тоски и умереть можно. – Говорят, когда-то эти красивейшие места принадлежали самому фельдмаршалу Суворову? – спрашиваю я. – Не просто говорят, а соответствующие документы на этот счет есть, – поясняет Евгений. – Я сам помню, какая бурная жизнь в деревне была, сколько народу здесь обитало. В лесу – грибы, ягоды. Вдоль реки – пастбище прекрасное, в каждом доме – своя корова. Поля, само собой, засеяны. А теперь, сам видишь, земля брошена, во всей округе ни одной коровенки. Да и домов-то от прежней деревни осталась самая малость. Это что же надо было сделать, какую политику вести, чтобы люди всю эту благодать бросили? Последний рубеж Алексея Мусатова. Солнце уже к полудню. Спешу на центральную усадьбу совхоза. Может быть, хоть здесь идет посевная? – Какая посевная? – возмущается мой давний знакомый Алексей Мусатов. – Здесь и слово-то это давно забыли. Помнишь песенку «Мы не сеем и не пашем, а валяем дурака»? Вот это время и пришло. Нет больше совхоза, обанкротился и пущен с молотка. Оказалось, нет уже не только совхоза. Еще раньше разорились местная хлебопекарня и молокозавод. А самой последней жертвой стал еще вчера новенький и по сельским меркам довольно большой торговый центр. Стоящий в центре села, сегодня он походит на здание после бомбежки. – Сердце кровью обливается при виде всего этого, – итожит Алексей. – Десятилетиями строили, сколько труда положили, души, а развалили за пару лет. Как будто хлеб и молоко стали не нужны людям. – А как же народ? Механизаторы, доярки, хлебопеки, продавцы, специалисты… Те, кто годами создавал всё это, для кого совхоз вместе с пекарней, молокозаводом и торговым центром были источником благополучия. – Народ подался кто куда. Помоложе да покрепче – в города, вплоть до Москвы, в основном охранниками. Другие перебиваются огородами. Кто-то спился и нашел свою дорогу на кладбище… Алексей потомственный крестьянин. Его дед после войны пахал эти поля на лошадке. Отец многие годы бригадирствовал. Потому и Алексей осознанно выбрал после школы сельскохозяйственный институт. С дипломом вернулся на родину, с большим интересом окунулся в совхозную жизнь. Через несколько лет сельские коммунисты избрали Алексея секретарем совхозного парткома. Избрали за организаторские способности, знание дела, принципиальность. Полагаю, карьера Алексея на этом не остановилась бы. Но… Наступили другие времена. Из Москвы пришла команда: совхозы-колхозы распускать, а хлеб и картошку перепоручить выращивать фермерам. Алексей и здесь не растерялся: взял в аренду поле. Трудиться приходилось с утра до вечера. Алексей не считался с этим. Главное, чтобы был результат. Однако каково же было его разочарование, когда по осени оказалось, что мусатовская картошка никому не нужна. В магазины понавезли клубней не только из других регионов, но даже из-за рубежа. А потом торговле стало лишним и его молоко, прилавки заполонили порошковыми напитками. В итоге Алексею пришлось отказаться от земли. Так на бывшем совхозном пространстве был сдан последний крестьянский рубеж. Только вот в отличие от других не изменил бывший парторг своей малой родине, не сбежал в город в поисках лучшей жизни. Даже наоборот – остается настоящим крестьянином. Сегодня на его личном подворье – несколько коров и прочая мелкая живность. Он главный поставщик молока для местного детского сада. Тем и живет. – Хорошо, что кредитов и техники в лизинг не успел набрать, – делится Мусатов, – а то до конца жизни сидел бы в долгах. Конец «Нашей жизни». Он не успел, а вот Марина Захарова, председатель некогда процветавшего колхоза «Наша жизнь», дабы спасти хозяйство от разорения, решилась-таки на кредит. Ушлые банкиры побоялись давать деньги колхозу напрямую – вдруг обанкротится. Тогда и спросить не с кого. И «дружески» посоветовали оформить кредит не на коллективное хозяйство, а на колхозников. Долго убеждать наивных доярок и трактористов не пришлось – ведь на благое дело призваны. Откуда крестьянам было знать, что кредит под грабительские проценты и неимоверная инфляция не спасут, а еще более затянут в долговую петлю. В итоге «Наша жизнь» обанкротилась, оставив после себя остовы разрушенных ферм и пустой машинно-тракторный двор. Зато бывшие доярки почти поголовно превратились в «миллионерш». В том смысле, что многие теперь должны банку миллион и более рублей. А общий долг колхозников превышает астрономическую для деревни сумму – 85 миллионов рублей. Теперь даже продукты в продмаге Лариса Кашина отпускает местным «миллионершам» под запись в долговую книгу. Вот такие перемены в «Нашей жизни». Непривычно майское затишье в поле. Не скажу, что так – по всей области. Оказалось, кое-где всё же пашут и сеют. Но факт остается фактом: посевные площади в регионе за последние годы сократились. Под зерновыми – в 5 раз, под картофелем – в 3 раза, под овощами и льном – в 4 с лишним раза. Как следствие, производство молока и мяса упало в 4 с лишним раза. А еще – более 600 деревень сгинуло с карты области. Что делать тут людям, если их труд не востребован? Теперь всё больше неместный крестьянин кормит ивановцев. Хотя из минсельхоза идет команда: «Требуем увеличить производство зерна». Однако местные аграрные чиновники утверждают: «Сделать это в условиях финансового истощения хозяйств будет непросто». Это значит, и дальше тысячи гектаров земли останутся незасеянными. И тут начнется самое страшное – на заросших бурьяном полях, а заодно и в не кошенных по осени лугах заполыхает трава, угрожая обезлюдевшим деревням. Тогда вместо посевных агрегатов в поля выведут экипажи МЧС. Впрочем, борьба с пожарами на селе уже началась. …Помню, при расставании Алексей Мусатов сказал мне: – Устал я с этими коровами. Наверное, придется бросать. А кто же тогда привезет в детский сад настоящее молоко со сливками, а не порошковое, подумалось мне. Ведь рассчитывать на совхозное в Новых Горках сегодня уже не приходится. Ответ завис в теплом майском воздухе… Владимир ДУДИНСКИЙ Лежневский район Ивановская обл. Источник

Тысячи гектар пашни заросли бурьяном