В местных газетах Курганской области проблему деревни Кандаковка и её жителей поднимали не один раз. Но ничего так и не сдвинулось с места.
История деревни началась предположительно в 1833 году с переселения в эти края заводских семей с Урала. Изначально деревня носила название Кандаков Лог, а улицы были названы фамилиями проживающих на ней семей «Шапошников Край», «Закоулов край». Уже в 40-х годах ХХ столетия Кандаковка была объединена с Ключиками, которые находились неподалеку, в колхоз «Советская юстиция». После объединения развитие деревень ускорилось, начали работать школа, библиотека, появился клуб, строилось жильё. Жители Кандаковки были участниками Великой Отечественной войны, об этом помнят и сейчас: обелиск установлен на въезде в деревню. После войны деревня ещё почти треть века развивалась, а в 80-х годах прошлого столетия Кандаковка, которая находится глубоко в лесу, была признана неэффективной и бесперспективной. Её вынесли из всех возможных государственных реестров и административных списков. А так же она исчезла с карты Юргамышского района Курганской области.
Ехали мы до деревни не так долго, как ожидалось, хотя зима была «бешенная» и снегу навалило с человеческий рост. Доехав до местного райцентра и побеседовав с его председателем, мы выдвинулись в Кандаковку на его УАЗике. Ехали медленно, бензин уже заканчивался. Я даже немного паниковал: встань между райцентром и деревней, где в ту и другую сторону по 5 километров по снежному покрову, запросто завязнешь, местами по колено. Как только тут почтальон добирается и добирается ли он вообще, ведь официального адреса здесь нет. Мы доехали без происшествий.
Всю дорогу до деревни председатель разговаривал с журналистом Владимиром Седановым –корреспондентом областной газеты (он был инициатором всех наших поездок по области). Разговоры шли на разные темы, что связаны с жизнью в Кандаковке. Из всего разговора я четко уловил беседу об электричестве. В деревню ведет всего одна линия электропередачи, раньше их было две, обе использовались по максимуму, теперь нет второй резервной, её срезали. Поймать воров не удалось. Основную ЛЭП тоже пытались срезать и получилось, благо жители Кандаковки это быстро заметили, сразу выехали на поиски воров и нашли их на лесной опушке недалеко от деревни. Их удалось наказать, а электроэнергию быстро восстановили. Вторую ЛЭП почему-то не стали восстанавливать с опаской, что опять всё украдут.
На въезде в деревню нас встречал бордовый поклонный крест. Из-за сугробов уже виднелись крыши домов, а по правую руку открылся красивый вид на пруд, в котором мужики летом рыбачат. Местные говорят, что водоём в летние месяцы становится сказочно-красивым, иногда даже лебеди селятся на весь сезон.
На данный момент в деревне проживает 14 человек, все они - родственники из одной семьи Ковригиных, которая приехала сюда возрождать поселение. Сначала приехали Семён со своей супругой Татьяной, а затем и братья с детьми подтянулись. Было организованно фермерское хозяйство, начали пахать землю и выращивать скотину, ее, кстати, не мало, если
отождествлять с населением деревни. Всего в деревне пять домов, да две дачи, на которые приезжают отдохнуть жители города Кургана. И подумать невозможно, глядя на деревню, что здесь раньше жило больше 400 человек.
Когда мы заехали в деревню, первое, что увидели, были техника и одноэтажный домик из красного кирпича с табличкой «С этого дома началось возрождение д. Кондаковка Ковригиным Семеном Васильевичем в 1991 году». Название отлили с ошибкой.
Внимание на себя обращает маленький домик на отшибе деревни с пластиковыми стеклопакетами и спутниковой тарелкой на доме. Произвел впечатление контраст старой избушки и современных бытовых принадлежностей, без которых не обходится ни одна городская квартира. Разве что кондиционера не было.
Пока Владимир Иванович (Седанов) беседовал с одним из жителей деревни, я прыгал вокруг этой избушки. Вскоре к ней подошла бабуля. Она любезно пригласила в дом, начала показывать, как живет. Зовут её Физа Ивановна, ей 82 года. В доме было все необходимое, даже плазменный телеэкран, а домашним животным у бабули была маленькая овечка Машка, которая боялась ко мне подойти. Ещё была маленькая собачка, которую я не сразу заметил, она спала в сенях в куче пакли, которой утепляют дома и окна. Задержался я в доме недолго. Это позже выяснилось, что характер у бабули весьма неспокойный. На месте долго не сидит: носит дрова, топит печь, а летом любит собирать грибы. И рада гостям.
Уже покинув избу, я подошел к беседовавшим о чем-то мужикам и услышал:
- Я не знаю, что нас сюда привело, - задумывается над заданным вопросом Ковригин Юрий Николаевич, - у меня тут дед жил, отец родился. Я двадцать лет в Кургане в литейке отработал, пошел на пенсию и сразу сюда. Душа, наверное, позвала. Вместе с женой Татьяной и приехали.
Прямо на улице, вблизи от дома Физы Ивановны разместился невзрачного вида колодец в пять колец. Старушка говорила, что когда-то рядом был другой источник питьевой воды, которым пользовалась вся тогдашняя деревня. Но однажды в него провалилась колхозная корова, и все пришлось закопать.
Пока я осматривал колодец, Седанов с председателем куда-то ушли, я остался один. Вокруг тишина, решил пойти в сторону выезда из деревни, попутно заходя во все дворы. Гулял по деревне, фотографировал быт. Проходя мимо одного из домов, услышал голос Седанова, решил подключиться.
Попали мы в дом самой молодой семьи в деревне. Василий и Елена живут с тремя детишками, а прописаться в доме до сих пор не могут. Оставив съемную квартиру в Кургане, они вернулись поближе к родительскому дому, у них родились и воспитываются пятилетняя Александра, ее младшая сестренка Дарья и одиннадцатимесячный Кирилл. Супругам нравится буквально все, только возникшая из ничего проблема не выходит из головы. Кредит не взять, материнский капитал не получить, ребенок в школе так же на птичьих, получается, правах. Кстати ближайшая школа тут в 10 км.
- Мы вообще здесь между небом и землей, - недоумевает по поводу сложившейся ситуации Василий, - семь лет уже тут живем, а все прописаны в доме, который находится в селе Песьяном Куртамышского района. Там у нас пустая квартира. А сейчас проживаем в доме, который нигде не числится. Значит и нас, наверное, нет.
Быт этой семьи лучше всего опишут мои фотографии, но мне показалось, всё каким-то захламлённым. Пространство на участке, в доме было заставлено и забросано разными вещами и деталями от машин. Наверно местные не особо задумываются над порядком, да и кому он нужен, гости то редко заходят. Я успел снять то, что попалось на глаза. На печи грелось молоко для ребенка, а на окне стояли большие трёхлитровые банки со свежим парным молоком. Седанов общался с молодой семьёй, а я пошел на задний двор поснимать хозяйство, тут стояло несколько коров, бегали поросята, куры с петухами, а в клетке томились селезни и домашние утки.
Съёмку вел всеми объективами, которые у меня были, но в основном использовал длиннофокусный объектив, особенно когда снимал животных, чтобы их не напугать своим присутствием. Однако животные меня быстро рассекретили и стали обращать на меня внимание, это для меня послужило плюсом: в кадре животные с интересом смотрят на меня. Было по зимнему пасмурно в тот день и каких-то художественных теней от деревьев, или домов я не увидел. Снимал конкретно предметы быта, чтобы на выходе получилось снимков 15-20, которые бы смогли отразить атмосферу Кандаковки. Находясь в деревне с камерой стоит фиксировать всё, что кажется необычным, даже если это обычная банка с парным молоком, сфотографируйте и её, так как это неотъемлемый атрибут сельской жизни, и в городе редко когда увидишь у кого-нибудь дома сразу 3 литра молока в банке, да ещё и парного. На фотографиях вы не увидите воздушной легкости и визуального объема. Снимки все кажутся плоскими. Во-первых из-за объективов, во-вторых из-за освещения, в-третьих, цвета в деревне только летом, зимой снег всё маскирует.
В помещениях я снимал светосильным объективом, на максимально открытой диафрагме, для того чтобы снимки получились максимально светлыми и резкими. Можно было конечно использовать вспышку, но тогда свет в "хатах" был бы не естественным. В самых маленьких домишках внутри съемка велась на "рыбий глаз" чтобы максимально отразить весь деревенский быт в доме в одном снимке.
Чтобы не терять свет повышал параметры ISO снимал на показателях 2000, на улице ставил 400 - стандартно при пасмурной погоде. Моя камера позволяет задавать такие параметры при съемке без потери качества. В другом случае пришлось бы чем-то жертвовать: либо светом, либо качеством фотографии.
Люди в деревне не обращают никакого внимания на то что вы делаете, но тщательно следят за вами и вашим поведением, это просто защитные инстинкты. Они не боятся, конечно же, ведь они у себя дома, просто осторожничают. Кстати, в интервью они покажутся отличными собеседниками и расскажут именно то, зачем вы приехали, но когда материал пойдет на сверку, они могут отказаться от своих слов. Это обычная практика. Они одновременно будут говорить с вами обо всем, а по делу не скажут ни чего. Как будто, вы приехали к чекистам в гости. Но я их не сужу, я бы так же делал.
После разговора с молодёжью, мы отправились к их старшим родственникам, к семье Семена Васильевича: сыну Андрею и его супруге Ольге. Они накормили нас сырниками и напоили деревенским молоком, которое сходу все боятся пить. И, в общем-то, зря.
Этой семье повезло больше всех, они приехали в деревню раньше и успели зарегистрировать своё жилье и хозяйство, даже субсидированные кредиты от государства успели освоить и развили своё маленькое семейное бизнес-хозяйство. Остальным теперь гораздо сложнее. И это при том, что в каждом дворе немало разной живности, есть тракторы, комбайны и частные автомобили. Люди намерены здесь жить, возрождать деревню и надеются на новое пополнение. И, конечно верят, что потолстевшая папка с газетными статьями и бесконечной перепиской с чиновниками разного уровня когда-нибудь станет им ненужной, ведь ничего незаконного они не совершают, а желание жить, растить детей на земле своих предков к разряду преступлений не относится.
В конце пути я подумал, что никогда ещё не ощущал себя настолько свободным при фотосъемке и при перемещении на чужой земле. Я до конца так и не определил, с чем это связано. Может, с тем, что живут здесь автономно, и сами по себе свободны, как ветер. Возможно, на такие чувства повлияло малое количество жителей деревни. А, может, и первая мысль-установка о том, что официально здесь ничего нет, а значит и меня тоже нет, когда я приезжаю в Кандаковку. Мне слова плохого никто не сказал, только собаки забивались под крыльцо и рычали, опасаясь. Меня вдохновляет жизненная позиция жителей возрождающейся деревни: они сделали выбор в пользу исторической родины, они сильные, они не видят никаких препятствий для существования, кроме бумажных формальностей. Деревня развивается и живёт. Есть шанс, что сюда все-таки станут приезжать люди и будут развивать всё то, что здесь осталось от их предшественников, люди они сильные, энергетика у них особенная.
