«Если есть в чем у нас в России более беспорядка, так это во владении землей. В отношении владельцев с землею и между собою, в самом характере обработки земли. И покамест все это не устроится, не ждите твердого устройства и во всем остальном», — писал Федор Достоевский еще в Х1Х веке.
Устройства этого в России до сих пор нет.
В начале 90-х годов прошлого столетия всю сельскохозяйственную землю распилили по паям. Списки составляли спешно, с ошибками. Кого-то забыли. Парень вернулся из армии, а земли для него уже нет. Многих обидели. Жадничали, отталкивали друг друга локтями, а в результате все остались без земли. Лишь немногие фермеры сумели выделить свои паи из общинного поля. Остальная земля оказалась в так называемой общедолевой собственности, за нее крестьянам давали в лучшем случае небольшую плату или услугу, а чаще — ничего. Плодородные земли правдами и неправдами стали скупать олигархи. На развалинах прежних колхозов в лучшем случае вырастали агрохолдинги, а чаще ничего, кроме лопухов и подлеска, а на просьбы Минсельхоза дать ему контроль за оборотом земель сельхозназначения, финансисты дружно отвечали: «Не портите нам своей спецификой земельный рынок».
Словом, 12 миллионов крестьян получили 115 миллионов гектаров земли лишь на бумаге. Земля же хозяйской так и не стала. За все эти годы в личную или корпоративную собственность были переведены лишь 18 миллионов гектаров, остальная земля гуляет.
В 2002 году была проведена кадастровая оценка земель, и земельный передел пошел по новому кругу. Крестьян обязали еще раз зарегистрировать и выкупить свои участки, в противном случае в 2007 году грозились их изъять в пользу муниципалитетов. Но законы были путаными, трактовались по-разному, делить землю взялись бюрократическо-коммерческие структуры, в итоге регистрация только одного пая растягивалась на год, а плата за землю возросла в 2−3 раза.
Ничего не оставалось делать, как еще раз передвигать сроки окончания регистрации
Сегодня картина такая. По площади пашни на душу населения Россия входит в первую пятерку стран планеты, располагая 9 процентами сельхозугодий мира, вместе с тем площадь невостребованных земельных долей оценивалась в 25,6 млн. га (23,9% от общей площади земель, находящихся в долевой собственности). Даже те участки, которые обрабатываются, в большинстве своем должным образом не зарегистрированы и не поставлены на государственный кадастровый учет.
Почему же ее не отдали в частные руки, когда деревенский мужик был еще в силе и мог и хотел работать? А боялись. Хотели сохранить единое земельное пространство для рынка. Но землю не покупали. Или покупали, но в собственность не оформляли. А если и оформляли, то не для того, чтобы на ней что-то растить, а чтобы использовать в виде залога для получения кредита в банках.
Стали думать, как вернуть эту гуляющую землю в посевной клин державы. Да поздно, поезд ушел. Мужик постарел, охота пахать и сеять у него пропала, да и возни много с оформлением паев в собственность. Так забюрократизирован этот процесс, что простому человеку и не осилить. Но и отказаться от пая добровольно или подарить его государству тоже проблема. Его сначала нужно выделить из общинного поля, для чего произвести межевание, а это как минимум 10−15 тысяч рублей, потом зарегистрировать право собственности в Регистрационной палате. Тоже не бесплатно. А потом дари на здоровье.
Но даже не выделенная межеванием и не зарегистрированная земля считается собственностью, поэтому владельцы паев не могут встать на учет в службу занятости, чтобы получать пособие по безработице. Твоим паем, возможно, кто-то пользуется, извлекает из него прибыль, а ты плати. Дело доходит порой до того, что на жителей перекладывают налоги даже за землю, которая принадлежит муниципалитетам.
Тем не менее, даже та земля, которая десятки лет не обрабатывалась и уже заросла лесом, кому-то принадлежит. Кризис заставил бизнес спасать деньги, вкладывая их в самый ликвидный актив — землю. В селах появились то ли покупатели, то ли спекулянты.
-Непонятные фирмы дают объявления в газете о проведении скупки земли по цене дороже, чем могут дать руководители сельхозпредприятий, — говорит глава Увельского района Челябинской области Анатолий Литовченко. — Найти их невозможно даже мне. Кто за ними стоит, кто их представляет, выяснить не могу. На контакт не идут, на просьбы о встрече не отвечают. Но если бы покупатель шел с добрыми намерениями, он пришел бы к главе района и сказал, чего хочет.
— В районе используется лишь 35 процентов пашни, остальная не в обработке, — подтверждает и глава Сандовского района Тверской области Марина Тихомирова. — Причем, 20 процентов этой необрабатываемой земли без нашего ведома выкуплена неизвестными лицами и уже не один раз перепродана другим неизвестным лицам. Кем, кому, регистрационная палата не называет, ссылаясь на коммерческую тайну.
А пока земля гуляет, как запойный пьяница. Каким будет похмелье, никто предположить не берется.
