Дом Василия стоит на взгорье. Как часовой на посту. Возле дома родник, огород, запруда, на берегу которой пригорюнилась банька. В запруде плещется рыба. Еще в хозяйстве Косачевых куры, гуси, коровы, десять телков, восемь поросят, восемнадцать овец. В саду против дома десятки ульев. Если теленок или поросенок для Косачевых — живая сберкнижка, продал и сразу что-то купил, то мед — бартер. Василий на него выменивает все от запчастей до различных потребных в хозяйстве материалов.
Из-за покупок у Василия с Катериной нередко возникали споры. «Ему надо железо, а мне в дом что-то, вот и спорим», — говорит Катерина. Пока чаще побеждало железо. На лужайке возле дома и во дворе полно всякой техники — трактора, прицепной инвентарь, самодельная плющилка, мельница, сварка.
Такой вольностью Василий с Катериной живут вот уже более десятка лет.
Все началось с идеи возродить родное пепелище. Верховный Совет РСФСР в начале 90-х годов принял программу по возрождению российской деревни. Под нее выделялись по тому времени большие деньги. Вот Василий и включился в важную, как ему казалось, государственную работу. Тем более, новые российские власти — как столичные, так и местные — обещали и льготное кредитование, и другую помощь, а главное, подвести к деревне электричество: старые-то столбы давно сгнили и попадали, а без электричества какое развитие?
Ельцин обманул. Поманил и бросил. И местные чиновники отступились. И потому, когда мы познакомились, Василий Косачев был похож на часового, которого неразумные командиры поставили на пост и забыли. И покинуть он этот пост не может. По причине ответственности перед собой, отечеством, памятью, если хотите. Перед людьми, наконец, которые пошли за ним, и которые пока стоят в сторонке: кто, помахивая топориком, а кто и так, любопытства ради, выжидая, выйдет что у Косачева из его затеи или нет? Выйдет — будут ставить рядом свои избы, нет — поворотят назад собирать крохи от почти развалившегося колхоза.
Вот и шли у Ивана мысли враскоряку — средства-то воткнул в целинную стройку, а чего дальше с ней делать, не знает: и нести тяжело, и бросить жалко. Но, с другой стороны, как без электричества-то жить?
— Ведь не для баловства, не для телевизора, будь он не ладен. Мы не знаем, где поставить зерновой склад. А его в первую очередь ставить надо, тогда можно будет и зерном торговать. Потом — ферму, кузню. Я и лес выписывал не раз. Приедут из райцентра, обнадежат: будет вам свет. Все и радешеньки, довольнешеньки. Хлоп, конец года — опять кукиш под нос. Мне уж верить перестали. А за это время сделали бы хорошее хозяйство. Семей шесть втянулись бы. Я один-то уж не скакал бы по полям-то. Работали бы все вместе… .
Косачев своим мужицким умом никак не может понять логики власти. Вот приняли областную программу «Сельский дом». Мол, бери льготные кредиты и стройся, кто может. Василий узнал о ней случайно, на земском собрании, депутатом которого является. Кинулся, а уж он 276-й в очереди-то. А в первых рядах — дочери главы сельской администрации. И дальше свои да наши.
И так во всем. Затеяли в области — чтобы, значит, не зарастали пахотные земли лесом — выплачивать крестьянам за каждый поднятый целинный гектар по полторы тысячи рублей. Казалось бы, хорошее дело и для Василия очень даже выгодное. Но этот денежный дождь опять пролился не на его огород, а на голову тем, кто пришел позже и заключил договор на аренду земли в 2003 году. А Косачев поднял за это время уже триста целинных гектаров. И ему, выходит, компенсаций не полагается. Даже спасибо не сказали.
Вот и со светом то же. За это время протянули провода в деревню Куртаны к горожанам, решившим в одночасье стать фермерами. Думали, это как новую книгу прочитать. Но ничего у них не вышло, и искусственно вскормленные фермеры, промотав кредиты, разбежались, а электрическую линию разворовали. Зажгли лампочку Ильича в деревне Луговой, где не только не закрепил, но даже не проявил своего фермерского мастерства заезжий фотограф. Провели свет в деревню Миронята, где попробовал было бороздить просторы уральских полей отставной морской капитан, да сел на мель, и фермерское судно его вместе с электролинией было отдано на разграбление сухопутным пиратам. Что произвели они, эти временные хозяева земель? Какую такую пользу державе принесли?
А никакой. Только в траты ввели.
— Охо-хо, зарастает все. — вздахыает Василий. — А нашим бездельникам и техника в руки дана — променяли все на легкую жизнь…
Уезжая от Косачевых, я всю дорогу думал: одни сейчас выживают, другие наживаются.
А они просто живут.
Вольно.
Как и положено жить человеку на земле.
