Т.Миронова
В.И.Даль определяет слово «совесть» как «нравственное сознание, нравственное чутье или чувство в человеке… внутреннее сознание добра и зла, тайник души, в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка, способность распознавать качество поступка, чувство, побуждающее к истине и добру, отвращающее от лжи и зла, невольная любовь к добру и истине, прирожденная правда…».
Русский человек никогда не выйдет на акции протеста с какой-либо корыстью. И только когда требуется восстановление справедливости, люди поднимаются по велению души
Само слово «съвесть» содержит два древних корня: корень «съ» восходит к понятию «свой» и исконно означает «родной, врожденный, данные от Бога», а слово «весть» - это глагол, выражающий высшее, божественное ведение в отличие от глагола «знать», который обозначал познание внешнего, зримого мира. Так что древнерусское языческое слово «съ-весть» свидетельствовало о врожденном ведении добра и зла, данному человеку свыше, что так точно передано в христианской формуле «совесть – глаз Божий в душе человеческой».
Совесть всегда воспринималась русским человеком как нечто цельное, как самостоятельный и притом главный орган души, наделенный чувством доброго и злого. По-русски следует поступать и жить только по совести, сообразуясь с ней как с индикатором добра и зла. По-русски делать дело - значит, на совесть, значит, самым наилучшим образом. Преступление, грех, подлость ложатся на совесть русского человека тяжелым грузом, давят, как камень, истерзанную грудь.
Русский человек всегда «знает совесть» - и доныне жив и действует упрек «совесть надо знать!» Самым что ни на есть обидным укором звучит «совести у тебя нет!» Самым жестким и позорным приговором впечатывается в человека брошенное ему в лицо обвинение «бессовестный!» По-русски допускается даже брать на свою совесть чужую вину, желая спасти человека, разделять его ответственность перед Богом.
Каждому русскому наперед известно, что ему с совестью не разминуться.
Совестливость подразумевает непременную искренность. Это слово происходит от понятия «искренний», то есть ближний, родной, а потому прямой и честный. Именно совестливость и искренность положили начало нашему обычаю улыбаться только тому, что радует душу, в отличие от американцев, которые улыбаются всегда и напоказ, чтобы продемонстрировать, что у них все блестяще, все о`кей, что они процветают и преуспевают. Искренне улыбаться русские люди способны только по зову души, им совесть не позволяет щериться напоказ. Всякому русскому человеку, вздумавшему перенять фальшивую американскую привычку улыбаться, достанется от своих: «Чего любишься, зубы жмут?» Вот и получается, что от нашей редкой искренней улыбчивости мы кажемся тем же американцам мрачными, хмурыми, вечно недовольными, неудачниками, а они нам представляются жизнерадостными идиотами, лицемерными притворщиками.
Русскому человеку совесть не позволяет многое. Разумеется, помимо запрещенных заповедями Закона Божьего – убийства, прелюбодеяния, лжесвидетельства – совесть не позволяет русскому человеку врать, то есть говорить неправду ради собственных выгод, еще совесть не позволяет обманывать, обещать несбыточное ради собственной выгоды, наконец, впрямую совесть запрещает воровать, присваивать чужое, а еще самовозноситься, непотребствовать, насмехаться. За это все мы неизменно чувствуем невольные, нам неподвластные угрызения совести! И еще важно: совесть не позволяет русским выгадывать! И даже поговорка–предостережение существует на этот счет: «Не хочешь прогадать, не выгадывай». Получать выгоду, прибыток путем обкрадывания других нашей совестью запрещено.
Русская совесть по сей день не имеет параллелей в западноевропейских языках. Чрезвычайно трудно объяснить англичанам, французам, немцам, что такое «совесть», ибо в этих языках вообще отсутствует подобное понятие. У западноевропейца ключевым для самооценки словом является «honor», то есть честь.
Русские дворяне, воспитанные на европейский манер, вскормленные французской и английской литературой, наученные языкам, еще могли позаботиться более о чести, чем о совести, но коренной, природный русский человек жил, сверяясь с совестью, а не честью. И живет так поныне.
Может быть, поэтому многих русских удивляет врожденное корыстолюбие и стремление к наживе у современных англичан, немцев, французов, итальянцев, а их, в свою очередь, потрясает неразумная щедрость, порой даже безумное бескорыстие русских, и в нищете готовых снять с себя последнюю рубаху и поделиться последним куском. Очевидно, что дело в коренном расхождении взгляда на существо жизни у западных народов и у русского. Им престижность богатства и наживы необходима для возвеличивания его чести, ибо деньги обеспечивали внешние атрибуты чести – уважение окружающих и власть. А вот с русским понятием совести богатство часто входило в противоречия, ибо деньги далеко не всегда приходят праведным путем.
Русская совесть как чувство высшей правды, зародившееся в нас с языческих времен, камертоном звеневшая в наших душах во времена христианского тысячелетия, упорно сохранившаяся в сердцах в век богоборчества, жива в нас до сих пор. Ее носители в России расцениваются как национальное достояние всеми, кто хоть в малости хранит в себе русское чувство. Мы жаждем видеть совесть в искренних писателях, в верующих священниках, в непродавшихся политиках. И свято верили, что рано или поздно будет совестливая власть. А во что мы верим свято, того обязательно добиваемся.
Источник:
