Вы разбираетесь в лекарственных травах? Ну конечно, наверное, знаете зверобой, подорожник ромашку и еще несколько трав. Я как-то начинал составлять картотеку на те лекарственные растения, что растут возле моей фермы. Дошел почти до сотни, но потом забросил – я и так помню их в «лицо», и знаю, где они растут, как помнят своих соседей на тихой улочке. Если кому-нибудь надо - всегда могу показать, где растёт пижма, а где больше всего душицы, где можно найти валериану, а где растет полевой, а не болотный хвощ. У меня есть несколько больших справочников, и я люблю, время от времени, полистать их - узнать о «соседях» побольше. А если найду незнакомую травку, обязательно постараюсь выяснить о ней всё интересное. Для «себя» - на чай, лекарство и настойки собираю не больше двадцати видов. Кроме книг, рецепты получаю от людей - кому-то помог репешок избавиться от камней в почках, а кто-то кирказоном спасается от болей в спине – все стараюсь запомнить, авось пригодится. Сейчас, после того, как поля вокруг забросили, лекарственные растения развелись в огромном количестве – вот где было бы раздолье для моей главной учительницы – бабушки травницы. От неё я узнал много интересного о травах, да и не только о них. А познакомились мы с ней так:
Я пахал небольшое поле возле фермы. Первый раз в жизни. Старался. Мы недавно купили трактор. Дом на хуторе мы купили два года назад – держали там свиней и бычков, а землю нам дали только теперь. Отец пригласил двух старых механизаторов, которых он знал еще по работе в колхозе. Они помогли мне настроить плуг, рассказали и показали премудрости этого дела на практике – и вот теперь я, гордый и счастливый, от того, что у меня все получалось, пахал своё поле. Мне всегда нравится, когда делаешь какое-нибудь дело, а оно получается, да притом получается хорошо. Я закончил намеченное поле. Оно находилось недалеко от фермы. Заглушил трактор. Убедился, что пахота вышла без огрехов и на нужную глубину. Еще оставалось время, и я решил пойти осмотреться.
Вокруг был наш, южный, лес. Не сплошным массивом, а весь изрезанный просеками линий электропередач и нефтепроводов. В лес врезались поля, а внутри прятались поляны – сенокосы. Я поднялся вверх по просеке. Была ранняя весна – только-только начинал цвести кизил. Я шел, изучая новые места, где теперь я буду не гостем, а своим. «Кизила много – летом приду сюда, наберу ягод, варенья наварим», - думал я, когда на меня неожиданно, с громким лаем, набросился пёс. Я собак не боюсь, но от неожиданности вздрогнул. Я стоял, смотрел на пса, который разрывался, как будто я влез к нему во двор. Он вел себя именно так – как дворовый пес дома, в непривычной обстановке собаки ведут себя гораздо скромнее. Пока я решал эту головоломку, из леса показалась старушка и окликнула собаку. Та сразу успокоилась и подбежала к хозяйке.
Одета бабушка была в довольно старую, помятую одежду – пальто, штаны, на голове платок с узлом не под подбородком, а сверху. Ничего особенного для человека, который пришел в лес за грибами, но, ни грибов, ни ягод еще не было. Пока я соображал, старушка панибратски заговорила со мной, как будто мы с ней старые приятели, назвала меня соседом и пригласила на чай, то и дело, вставляя в свою речь крепенькие словечки. Она повернулась и пошла в лес по едва заметной тропике. Все выглядело так, будто мы у неё во дворе и она пригласила меня в дом – выпить чаю. Я пошел следом, и через двадцать метров увидел «дом» - небольшой, с метр высотой шалаш и костер возле него. Между деревьев была натянута верёвка, на которой висели какие-то тряпки. На сучках висели пакеты и какая-то посуда. Это и, правда, был её дом.
Возле костра лежали два бревна, а на углях шипел чайник. Странная старушка пригласила меня садиться и налила чаю в алюминиевую кружку. Я сел. Кружка с очень крепким чаем, обжигала руку. Она нашла себе другую кружку, налила чаю, достала сигареты без фильтра, и тоже села на бревно. Все это время она о чём-то говорила, но я не столько слушал, сколько рассматривал странный шалаш, обстановку и никак не мог поверить в реальность происходящего – конец двадцатого века, а тут лес шалаш. «Кто же это, и почему в лесу?» - задавал я себе вопрос.
На вид хозяйке было лет семьдесят. Маленького роста и очень худая. Лицо покрывала густая сеть морщин, глаза – светлые, безбровые, вернее брови были нарисованы карандашом, тонкой линией. Губы накрашены очень яркой малиновой помадой. Говорила она громко и очень эмоционально, то округляя глаза и подымая брови – изображая удивление, то хмурилась, ругаясь, то расплывалась в широкой улыбке. Я быстро втянулся в разговор и узнал, что её зовут баба Нина или Белка (точно, раньше, наверное, была блондинкой). Здесь она живёт двадцать пять лет, раньше с мужем, а последние десять лет (муж умер) – одна. Собирает травы, коренья, ягоды, грибы – носит на рынок, и сюда люди приходят – многие её знают, как травницу. Вопросов я почти не задавал, она сама охотно о себе рассказывала. В городе у неё есть родственники, она там получает пенсию. Зимой, когда очень уж приморозит, уходит в «гости» к знакомым или родственникам, но чуть потеплеет, еще снег до конца не сошел, спешит назад в свой шалаш. Я еще раз осмотрел шалаш – очень маленький, не больше метра в высоту и два метра длиной. Сделан из кусков плёнки, сена и каких-то тряпок. Была ранняя весна. «Не холодно?» - спросил я, на что она с гордостью показала свои тёплые, ватные штаны и вытащила из шалаша одеяло. На вопрос: «А не страшно одной в лесу?», она сделала удивлённое лицо, мол, кого ей бояться. Шакалов отгоняет собака. Волчица, что живет неподалёку – её знакомая, никогда не тронет и других волков не пустит на свою территорию. «А люди?». «А что люди, – красть у меня нечего, пенсию я так спрятала в лесу никто не найдет, а чаю я и сама любому налью», - подвела она итог. Так мы просидели больше часа. Солнце садилось – пора было отгонять трактор на ферму и ехать домой – в город. Мы расстались как старые, добрые друзья. На ферме сторожа мне рассказали, что давно знают Белку. Иногда она приходит в гости – принесёт трав или грибов – поменять на молоко и картошку, но не столько за этим, сколько затем, чтобы поболтать, выпить рюмочку. Но если кто-то заболеет - всегда принесёт нужную траву, объяснит, как принимать. После этого я часто с ней встречался. Она рассказывала о травах, но меня, тогда, больше интересовала её судьба. Частенько я заходил к ней в гости, приносил чай и сигареты, иногда чекушку – любила она, грешным делом, пропустить по маленькой из алюминиевой кружки.
Несмотря на такой «нездоровый» образ жизни – чувствовала она себя бодро. В то время все поля вокруг засевали, и ей, в поисках нужных растений, приходилось проходить по двадцать – тридцать километров. Часто она уходила еще дальше – в горы, с ночёвкой. Без палатки и рюкзака с продуктами, а с лопаткой и чаем и сигаретами, да краюха хлеба в кармане – для себя и собаки. Подпускала таинственности – говорила о заповедных полянах, где растут особенные травы, которых больше нигде нет. Ещё часто упоминала старинный травник, который ей достался от деда, но я так, ни разу его и не увидел – он находился у родственников, и она все время забывала его привезти.
Рецепты, которыми она лечила всех, кто к ней обращался, были очень простые. Самым любимым средством был мыльный корень. Много раз им пользовался и я, до сих пор помню жжение на спине – помогало. Да и сама, по всей видимости, она им растиралась от артрита – походка у неё была немного «утиная» - не молодые суставы деформировались и тоже болели. Что интересно, в окрестностях фермы я этот корень не находил – точно, она ходила за ним в горы. Следующими, по популярности шли: Материнка (душица), золототысячник, зверобой, тысячелистник – обыкновенный набор, правда, я особо не вникал в тонкости, да и она, когда давала кому-нибудь свой сбор, отводила человека в сторону и что-то шептала – не иначе колдовала. Наша дружба продолжалась уже больше десяти лет, и я к тому времени переехал жить на ферму, когда она осталась без крова – кто-то в шутку или просто искра от костра (что маловероятно, кто-кто, а Белка за долгие годы научилась соблюдать правила противопожарной безопасности), ну, в общем, шалаш сгорел.
