Российский фермер - это фикция?

На сегодня цены на продовольствие уже резко подскочили. Если не принять кардинальных мер, грядет нехватка многих видов продовольствия. Пора от многочисленных деклараций об импортозамещении перейти к реальным мерам по развитию сельского хозяйства, по поддержке отечественных сельскохозяйственных товаропроизводителей. Однако для начала следует определится: а кто они, эти сельскохозяйственные товаропроизводители? Согласитесь, что, например, ветврач, не отличающий кобылу от коровы, вряд ли сможет успешно их лечить. Так и в экономике сельского хозяйства: необходимо отличать, кто фермер, кто член производственного кооператива-колхоза, или иной организации, а кто ведёт личное подсобное хозяйство, так в каждой из этих форм различно осуществляется управление, ответственность, права собственности и другое.

К сожалению, понятийный аппарат субъектов предпринимательства на селе на сегодня настолько запутан, что не только простые граждане, но даже министры, а может лица и повыше их, не смогут четко ответить: кто есть кто в сельском хозяйстве, так как названия этих товаропроизводителей зачастую не соответствуют их реальному содержанию. В особой мере это относится к фермерским хозяйствам. В текущем году исполняется 25 лет начала современной аграрной реформы, в результате которой в стране возникло 280 тыс. крестьянско-фермерских хозяйств в собственности которых имеется около 30 мил. гектаров земли. В этом плане итоги данной реформы уместно сравнить с итогами столыпинских реформ, в результате которой образовалось 1 млн. 317 тысяч единоличных хозяйств на хуторах и отрубах, в собственности которых оказалось, как и у нынешних фермеров, около 30 миллионов гектаров земли. Столыпин, как известно, для успешного завершения начатых им реформ, мечтал о 20 годах внутреннего и внешнего покоя для России, чему не суждено было сбыться.

Его реформы проходили в условиях внутренней нестабильности, многочисленных крестьянских бунтов. Они были приостановлены с началом первой мировой войны, а затем полностью ликвидированы революцией 1917 года. То есть на все столыпинские аграрные преобразования история отпустила не более10 лет. Нынешние же реформы длятся в условиях, как и мечтал Столыпин, «внутреннего и внешнего покоя» вот уже 25 лет. Однако итоги современных аграрных реформ диаметрально отличаются от итогов столыпинских реформ. Выход из общины, организация единоличных крестьянских хозяйств во времена Столыпина в совокупности с другими мероприятиями привели к резкому подъёму сельского хозяйства дореволюционной России: урожайность в стране возросла на 13 процентов; посевные площади расширились от 8 % в Нечерноземном центре России до 55-75 % в Сибири, на Северном Кавказе и Степном крае. В результате русское производство зерновых к 1916 году превышало на 28 % таковое Аргентины, Канады и Америки, вместе взятых. Поголовье лошадей увеличилось на 37 %, а крупного рогатого скота – на 63 %. Россия становилась главным производителем продовольствия в Европе и даже в мире.

Русский экспорт зерна достиг 15.5 миллионов тонн, а ежегодный экспорт коровьего масла составил 80000 тонн, или 22 % мирового экспорта. Помимо зерна и масла вывозились яйца, сахар, семя льняное, семена кормовых трав, лён, пенька, кожи, лошади, домашняя птица и дичь… Общий объём сельскохозяйственного производства вырос с 6 до 9 миллиардов рублей того времени или в полтора раза. Нынешние фермеры также рапортуют о росте фермерского производства. В сравнении с 1992 г. этот рост составил: по зерну и подсолнечнику – в 10, по сахарной свекле – в 5, по картофелю – в 4, по мясу – в 3, по молоку – в 5 раз. Но вот вопрос, – что это дало сельскому хозяйству России в целом? За прошедшие 25 лет Россия сократила посевные площади на 40 (а по некоторым оценкам на 50) млн. гектаров. За последние годы возрос экспорт зерновых, который в отдельные годы составил около 20 млн. тонн в год.

Но парадокс в том, что если во времена Столыпина Россия вывозила в огромных количествах и мясо и молочные продукты, то нынешняя Россия ежегодно в огромных количествах закупает за рубежом молочные продукты, говядину, свинину и прочие продукты включая картофель, лук и морковь. Объём закупленных мясо-молочных продуктов в пересчете на зерновые единицы составляет не менее чем 30 миллионов тонн. То есть фактически Россия продолжает закупать за рубежом ежегодно около 10 млн. тонн зерна. За эти годы сократилось поголовье крупного рогатого скота - с 57 до 22 млн. голов, в том числе коров с 20,5 до 8.3 млн. голов, поголовье свиней – с 31 млн. до 17 млн. голов, овец и коз с 51 млн. до 23 млн. Страна практически осталась без лошадей. Такой потери поголовья сельскохозяйственных животных не было даже за годы Великой Отечественной войны. Получается, что в отличие от столыпинских реформ, выход крестьян из колхозов, совхозов, рост количества фермерских хозяйств и объёмов их производства привел к невиданному в истории России падению сельскохозяйственного производства. А потому необходимо разобраться - всё ли у нас ладно с фермерским движением, по тому ли оно идет пути, если в результате его развития чахнет сельское хозяйство страны в целом. Нельзя же считать эффективным лекарство, которое, если и вылечивает какой-то орган, то поражает другие органы, губительно сказывается на здоровье организма в целом.

Причин такой разительной разницы в результатах столыпинских и нынешних аграрных реформ, естественно, много. Выделим главные. При Столыпине реформировалась община, в наше время - колхозы и совхозы, между которыми существует кардинальная разница. В общине или без общины крестьянин в те времена вёл производство своим двором, а не коллективно. Поэтому разрушение одного или нескольких хозяйств членов общины не вело к прекращению или сокращению хозяйств остальных членов общины. При этом Столыпин и не ставил цели разрушить общину, там, где она была жизнеспособна. Две их трети продолжало функционировать. Основная же масса колхозов и совхозов была разрушена. Коллективное производство, в отличие от общины, взаимоувязано, представляет собой единое целое. Выход из него, порой даже 3-5 механизаторов или специалистов, вёдёт к его развалу, к прекращению производства. При этом колхозы были лишены земли, которую они используют в основном на правах аренды. Скупка кем–либо, даже части арендуемых колхозом земельных долей, ведёт к прекращению его деятельности, к полному обесцениванию фондов колхоза, к безработице, и естественно к спаду производства в целом по России. При этом добавьте криминал, рейдерство, прямой призыв к грабежу колхозов, в том числе и многими их руководителями.

Всё это и привело к тому развалу, который мы имеем. Но главное – это то, что понятие и сущность крестьянского хозяйства во времена Столыпина и в наше время – не имеют ничего общего. При Столыпине – эти хозяйства согласно его указу были единоличными. Производство в крестьянском хозяйстве осуществлялось трудом главы хозяйства и членов его семьи, но собственником и единоличным распорядителем было одно лицо – глава хозяйства. В соответствие же с Федеральным законом «О крестьянском (фермерском) хозяйстве», крестьянско-фермерское хозяйство - это «объединение граждан, связанных родством и (или) свойством, имеющих в общей собственности имущество и совместно осуществляющих производственную и иную хозяйственную деятельность (производство, переработку, хранение, транспортировку и реализацию сельскохозяйственной продукции), основанную на их личном участии». Помимо родственников членами хозяйства могут быть и ещё пять любых иных граждан. Допускается создание такого хозяйства и одним гражданином. Отношения между членами хозяйства, если оно создано более чем одним гражданином, регулируются письменным соглашением (по сути – мало чем отличающегося от устава колхоза). В крестьянском хозяйстве времён Столыпина, как писал А.В. Чаянов, «нет разделения кассового оборота на кассу хозяйства и кассу семейного домоводства.

Те и другие расходы делаются из одного кармана…» Это положение распространяется и на часть нынешних фермерских хозяйств, но только на часть, так как около 80 тысяч, из них созданы как юридические лица (к ним относятся наиболее крупные, экономически крепкие хозяйства), в которых личные доходы и доходы юридического лица учитываются отдельно и по долгам которого собственник не несёт ответственности своим личным имуществом. Однако самое коренное отличие выражается в том, что крестьянские хозяйства времён Столыпина – Чаянова были в подавляющей массе трудовыми, деятельность которых осуществлялась силами главы хозяйства и членов его семьи, а не наёмным трудом. Из нынешних же фермерских хозяйств по данным ВИАПИ (приложение 1) только 42 тысячи крестьянских (фермерских) хозяйств, или 14.7 % их общего числа, соответствует понятию крестьянского трудового хозяйства. Почти половина фермерских хозяйств вообще не производят сельскохоз. продукцию, 13,5 % из них имеют кухонные огороды. Зато 5 тысяч КФХ, или 1.8% общего их числа, сосредоточили у себя 34% всех фермерских земель. Эти 5 тысяч не трудовых, а капиталистических фермерских хозяйств производят продукции почти столько же, сколько остальные 280 тысяч фермерских хозяйств.  

По данным сельскохозяйственной переписи 7800 фермерских хозяйств имеют от 500 до 1500; 1675 хозяйств - от 1500 до 3000; 607 хозяйств - от 3000 до 6000; и 249 хозяйств - свыше 6000 гектаров земли. Имеются фермерские хозяйства, размеры земельных угодий которых достигают 30, 50 и даже 100 тысяч гектаров земли, а годовая выручка от реализации их продукции составляет 475 миллионов руб. в год, что позволяет им входить в рейтинг крупнейших сельскох. товаропроизводителей России, Немало КФХ имеют годовую выручку от реализации продукции порядка 20 – 30 миллионов руб. в год, что сопоставимо со средней выручкой по сельскохоз. организациям. Средняя численность работников на одно КФХ по некоторым из них превышает 100 человек, достигая порой 400 и более. Для сравнения скажем, что средняя численность работников в сельскохоз. организациях, не входящих в клуб 300, составляет 100 человек. И всё это соответствует законодательству «О крестьянском – фермерском хозяйстве», которое ни как не ограничивает применение в нём наёмного труда. Государственные органы и СМИ закрывают глаза на эти факты, продолжая изображать фермерские хозяйства как ведущиеся силами членов семьи.

С высоких трибун, и в первую очередь от представителей АККОР, мы слышим, что объёмы производства, поголовье в фермерских хозяйствах растут, а в сельхоз. организациях сокращаются. Но этот рост в КФХ если и идёт, то за счёт хозяйств фермеров–олигархов, или лже-фермеров, а не семейных хозяйств. Процесс такого роста в основном шёл за счёт разорения большинства сельскохозяйственных организаций. Разваливается, например сельскохозяйственная организация, имеющая 500 коров, на её месте возникают 2-3 фермерских хозяйства с общим поголовьем в 10-15 коров. И лже аграрники ликуют: смотрите – у фермеров рост, у сельхоз. организаций минус. А то, что поголовье коров в стране на сегодня сократилось почти в 3 раза в сравнении с 1990 г., что молоком нас кормит в основном, Белоруссия, их не волнует. В прессе, да и в официальных органах, фермерские хозяйства постоянно противопоставляются сельскохозяйственным организациям. Дело дошло до того, что пропагандируются идеи о превосходстве фермеров над членами и работниками сельскохозяйственных организаций даже в их праве на размножение. Так в одном из номеров журнала «Фермерское самоуправление» была опубликована статья профессора В. Ф. Башмачникова, в которой говорится: «фермеры на регулярной основе поставляют обществу добротный человеческий материал, обогащают генофонд нации...

Надежду на вклад в разрешение проблемы народонаселения можно связывать с первой социальной группой селян. Её составляют члены 280 тыс. крестьянских (фермерских) хозяйств, а также хозяйств индивидуальных предпринимателей и члены полутора миллионов товарных подворий (товарных ЛПХ)». Что касается работающих в сельскохозяйственных организациях, то автор статьи считает, что, «к этой группе активных крестьян (способных «обогащать генофонд нации» – В.В.) оправдано отнести лишь десятки тысяч добросовестных работников нескольких сотен успешных сельхозорганизаций.»… «И в основном тех из них, кто является - членами товарных ЛПХ». То есть, более чем трём миллионам работников сельскохозяйственных организаций вправе «поставлять обществу добротный человеческий материал», - отказано. Иначе, как бредовыми, высказывания этих «обогатителей генофонда» не назовёшь, но они свидетельствуют о степени противопоставления фермерских хозяйств иным организационно-правовым формам. Основа этого противостояния заложена в нашем законодательстве, которое выделяет крестьянско-фермерские хозяйства в отдельную организационно-правовую форму, чего нет ни в одной стране мира, за исключением Украины, Белоруссии и Казахстана, которые скопировали это в своё время, опять же, у России.

Сошлёмся на США, где все граждане, имеющие землю и средства производства и производящие и продающие (или способные продать) сельскохоз. продукцию на сумму 1000 долларов и более в течение одного года, именуются фермерами. Каждый из них вправе вести своё хозяйство в форме либо индивидуального предпринимателя, либо партнёрства (у нас – хозяйственное товарищество), либо корпорации (у нас – хозяйственное общество). Но, повторяю, - независимо от формы ведения своего хозяйства, все они именуются фермерами, так как живут в англоязычной стране. Живи они в России, назывались бы по-русски – «крестьяне», под которыми всегда понимались те, кто, как и фермеры, занимаются сельским хозяйством, имея в собственности, аренде или на ином праве землю, инвентарь, иные средства производства. Те же, кто этих средств производства не имели, и занимались сельским хозяйством по найму, назывались на Руси батраками, холопами, а позднее – сельскохозяйственными рабочими, но не крестьянами. Этого разделения придерживались даже в Советском Союзе, где члены колхозов, как коллективные собственники средств производства, назывались колхозным крестьянством, а работающие в совхозах, как не имеющие такой собственности и работающие по найму у государства, именовались рабочими совхоза.

То есть понятия «фермер» и «крестьянин» тождественны. Но у нас к крестьянам, в правом понимании, относят только глав крестьянско-фермерских хозяйств, но и их именуют «фермерами». Ведущие же сельское хозяйство в форме производственного кооператива, товарищества, общества и даже индивидуального предпринимателя, уже как бы и не крестьяне. Сплошь и рядом фермерами называют уже всех работающих в сельском хозяйстве, в том числе и в кооперативах-колхозах. В стране идёт тотальное вытеснение слова «крестьянин» словом «фермер», вопреки тысячелетним устоям России и православию. Как известно, слово «крестьянин» означает «крещёный», «христианин». Поэтому вызывает недоумение, что на сегодня, когда в стране мы постоянно слышим призывы к уважению православия и его поддержке, идёт активное вытеснение основополагающего для православия понятия - «крестьянин». Тем более, как уже говорилось, это англо-американское заимствование у нас применяется неверно и с правовой точки зрения. Следует отметить, что за последние 4 года число фермерских хозяйств сократилось на 34000 или на 17%, а индивидуальных предпринимателей – на 47500 или почти на половину, что связано с их отказом от занятия сельским хозяйством в силу его не выгодности для них.

Многие фермерские хозяйства по тем или иным причинам реорганизовались в производственные кооперативы и иные формы, оставаясь по своей сути и размерам теми же крестьянско-фермерскими хозяйствами, нередко являясь при этом руководителями фермерских региональных ассоциаций, как например Сергеев, руководитель Кубанской ассоциации фермеров. В то же время сельскохозяйственные организации в силу реорганизации в них части фермеров, а также идущего процесса разорения и измельчания сельхоз. организаций, превращаются в микропредприятия, где чтсленность занятых не превышает 15 человек. Если в 2008 г. число сельхоз. организаций - микропредприятий составляло 7535 или 25% их общего числа, то в 2014 г. уже 24456 или 48.5% общего числа сельхоз. организаций.  Эти сельхоз. организации - микропредприятия по своей сути ни чем не отличаются от большинства фермерских хозяйств. Поэтому противопоставление этих форм, различное к ним отношение порождает запутанность и несправедливость в определении субъектов малого предпринимательства и адресности мер государственной поддержки, вводит в заблуждение и власть, и общество в формировании и реализации аграрной политики.

В целях устранения этого разделения сельхоз. товаропроизводителей на крестьянско (фермерские) и не крестьянско (фермерские), как человек, стоящий у истоков фермерского движения, предлагаю отказаться от понятий «фермер», «фермерское хозяйство» и вернуться к исконно русским понятиям «крестьянин», «крестьянское хозяйство». А понятие «сельскохозяйственный товаропроизводитель» заменить понятием «крестьянское хозяйство», которое, как и ферма в США, может создаваться в любой организационно-правовой форме, будь то индивидуальный предприниматель, производственный кооператив, хозяйственное товарищество или общество, внеся соответствующие изменения в законодательство. Такая замена не вызовет больших сложностей, если при этом в течение, например 3-5 лет термины «сельскохозяйственный товаропроизводитель» и «крестьянское хозяйство» разрешить применять как равнозначные. Следует критически осмыслить и понятие крестьянского (фермерского) хозяйства, как семейного образования. Как известно, в основе учения А. В. Чаянова, лежит кооперированное трудовое семейное крестьянское хозяйство. Однако ещё в 1917 г. он писал: «Крестьянское хозяйство 1917 года не то, каким было крестьянское хозяйство 1905 года».

Применительно к нынешней крестьянской семье, можно с уверенностью сказать, что и по числу членов семьи и по числу желающих связать свою жизнь с крестьянским трудом, она не та, что была не только в 20 -30 годы, но даже в 50-70 годы прошлого столетия. К этому следует добавить, что почти 70% семей в стране распадается, возрастает число, проживающих в форме сожительства. Поэтому законодательно предусматривать крестьянские хозяйства на основе семьи, на мой взгляд, не имеет смысла. Это не делается, опять же, и в США и большинстве иных стран. В добровольном же порядке такие хозяйства есть и будут, их нужно пропагандировать и поддерживать. Организационно-правовые формы, в которых ведётся производство, возникают не случайно. Многие из них возникли ещё во времена римского права. Но за все эти тысячелетия нигде не было такой организационно-правовой формы, как «крестьянско-фермерское хозяйство». Она возникла в период смуты 90-х годов, в силу недостаточной правой грамотности членов Верховного Совета РСФСР и неудачного подражания в данном вопросе Западу.

Отказ от явно надуманной организационно-правовой формы «крестьянско-фермерское хозяйство» ни как не умаляет возможность создавать и единоличные (индивидуальные) и семейные и иные мелкогрупповые крестьянские хозяйства в любой из ныне действующих форм. Хозяйственное общество может создаваться одним и более гражданином, хозяйственное товарищество – двумя и более, кооператив – пятью и более. И, наконец, оно может создаваться в форме индивидуально предпринимателя. Спрашивается – зачем нужна ещё так называемая крестьнско-фермерская форма хозяйства, позволяющая многим олигархам получать существенные льготы под видом трудового семейного хозяйства, не будучи таковым. Несомненно, основная государственная поддержка должна осуществляться в отношении малых хозяйств, независимо от их организационно-правовой формы, и в первую очередь – в отношении трудовых хозяйств, вне зависимости от родственных связей их участников или членов. Если малые хозяйства не будут получать поддержку, то через непродолжительное время собственниками основных земельных угодий России станет малочисленная группа феодалов. Сельская территория при этом превратиться в безлюдную пустыню, а сельское население – в батраков, либо вообще будет отстранено от занятия сельским хозяйством. Уже на сегодня Россия является страной крупнейших в мире латифундий. О необходимости рассредоточения земельной собственности предупреждали нас лучшие умы России. Сошлюсь опять же на Чаянова, который писал: «Все согласны с тем, что трудовое крестьянское хозяйство должно лечь в основу аграрного строительства России, и это хозяйство должно пользоваться землёй нашей родины». В то же время он писал, что «при прочих равных условиях хозяйство крупное почти всегда имеет преимущество перед мелким. Это основной экономический закон, и было бы нелепостью его отрицать». То есть Чаянов ни когда не был противником крупного производства, как ошибочно его трактуют. Наоборот, всё его учение направлено на организацию крупного производства, но не путём создания латифундий, а путём кооперирования мелких крестьянских хозяйств.

«В своих кооперативных объединениях, говорил он, мелкие крестьянские хозяйства достигают такой крупноты и мощности, с которыми не могут сравниться никакие крупные частные хозяйства». По пути приоритетной государственной поддержки кооперированных малых крестьянских хозяйств, создаваемых в любой из разрешенных законодательством форм, должна развиваться и современная Россия. Поддержка же только отдельной части работающих на селе, имеющих, по сути, партийную кличку «фермер», противоречит и разуму и законодательству, которое исходит из равенства участников гражданского оборота.

Источник: lsycheva.ru