Лад и разлад деревенской жизни

Именем Лада древние славяне называли не только богиню любви и красоты, но весь строй своей гармоничной жизни. В Толковом словаре В. И. Даля слово «лад» толкуется как «мир, согласие, любовь, дружба, отсутствие вражды, порядок». В семьях славянских народов веками жена называла мужа ладо, а муж жену – ладушкой. «Лады», – говорят люди, когда положительно решено благое дело. «Не то хорошо, что хорощо, а то, что ладно», – звучит русская пословица. «В лад да в меру» строилась жизнь русского крестьянина. На мирный лад настраивает деревенское лето со всеми его трудами и чувствами. Ладятся лето и осень в русской деревне, поскольку всё там напоминает о жизни дедов и прадедов. В сенях дома висят на стенах сани, косы, рыболовные сети, стоят плетёные коробы для сена. И всё это напоминает о былой  – богатой и цельной – жизни. В воображении возникают образы из книги Василия Белова «Лад», написанной им о родной Вологодчине… Но нет.

Не в поле хозяева дома, не на ярмарке. Ибо нет здесь уже засеянных полей, не шумит в ближнем селе ярмарка. Только борщевик подступает к самым избам. И стоят они немым укором нам, забывшим свой дом и свой лад. Последние десятилетия невозможно не думать, не вспоминать о разладе, о трагедии русской деревни первой трети XX века: поругание святынь, раскулачивание трудолюбивых, достойных хозяев – крестьян, отток рабочего народа в города…  А умирание деревни в начале XXI века – как мощный финальный аккорд трагедии. Мы в долгу перед нашей деревней, вскормившей и взлелеявшей десятки поколений наших предков. Расплачиваемся теснотой и маятой в переполненных городах. К примеру, отсутствие натурального молока привело к «измельчанию» молодого поколения. «В молочных продуктах, лежащих на прилавках магазинов, – говорит писатель Александр Арцибашев на очередном заседании Совета по возрождению деревни, – содержится до 60% пальмового масла, которое раньше использовали как смазочный материал в промышленности. Потребление его в пищу, по данным исследований, снижает минеральную плотность костной ткани и накопление костной массы. От этого 90% детей у нас имеют ту или иную патологию».

Обесценился человек, обесценился его труд, обесценился и сам смысл жизни. Куда подевалось ладное обращение друг к другу – по имени-отчеству, которое существовало в крестьянском быту? Стало модно ругать деревенское, а далее стало модно ругать и всё русское, – мол, отсталое. Но разве могли ругать наши предки своё село, своё Отечество?  Они бы сейчас не поняли, о чём мы говорим. Ибо смысл их жизни был в созидательном труде: созидание природы, созидание своего дома и семьи, созидание государства, сохранение духовного и физического здоровья детей, то есть забота о продолжении рода. «Пекись о теле своём, как о храме Божием», – говорит святитель Тихон Задонский. «Если ребёнок надорвётся, он плохо будет расти. Женщина надорвётся – не будет рожать. Поэтому надсады боялись, словно пожара. Особенно оберегали детей, старики же сами были опытны», – писал Василий Белов. Если же заболевал человек, то отдыхал, как заведено в природе. Современный человек бежит в аптеку. Наши малограмотные деды понимали, то, о чём писал в начале XVI века в своих заметках великий мастер Леонардо да Винчи: «Медицина есть восстановление согласия стихий, утративших взаимное равновесие; болезнь есть нестроение стихий, соединённых в живом организме».

Жизнь вблизи природы сродни молитве, ибо человек повсюду видит созданное Богом благолепие, полный круг годового изменения природы – рождение и увядание, который возвещает и о человеческом рождении и переходе в мир иной. Человек видит всевозможных тварей Божиих, каждым из которых дано Творцом своё предназначение. Пчела старается изготовить мёд – человеку. Лес дарует свои плоды – человеку. Река полна рыбой – для человека. Травы дикие – от всех недугов – для человека растут. Где же ты, человек? «Всё, что было лишним, – рассказывает в своей книге «Лад» Василий Белов, – или громоздким, или не подходящим здравому смыслу, национальному характеру, климатическим условиям, – всё это отсеивалось временем. А то, чего недоставало в этом всегда стремившемся к совершенству укладе, частью постепенно рождалось в глубинах народной жизни, частью заимствовалось у других народов и довольно быстро утверждалось по всему государству». Таким разумным устроением и сохранялась жизнь крестьянина и в пору мирного труда, и в тяжёлую военную годину. Сколько нашествий прошло по тому же Бельскому уезду, где жили столетиями мои предки? Литовцы, наполеоновская армия, фашистские орды. Великая Отечественная война смешала с землёй город Ржев, город Белый.

И один Господь знает, как в землянках выживал крестьянский род и вёл партизанскую войну, когда полтора года дни и ночи продолжались бои, бомбили самолёты, хозяйничали фашисты. Какую силу надо было иметь крестьянину, чтобы за послевоенное десятилетие поднять из руин свои сёла и деревни. Уже в 50-е годы прошлого столетия выстроились новые избы с резными наличниками, народились ребятишки, зазвучали песни в той деревне, что недавно ещё была полем боя. Из «неперспективной» деревни вышли будущие учителя, врачи, инженеры, облагородившие своим трудом города. «А что дальше?», – думается в переполненном в «час пик» транспорте, вдыхая прокуренный городской воздух и слыша разрушающую сознание музыку. В мегаполисе обеднел наш язык. Всё реже дети слышат от мам ласковое: «касатик мой», «родненький», «любимушка», «золотенький», «ягодка моя». Все эти слова навеяны были окружающей природой. Они непереводимы ни на какой другой язык. Они только наши. Чем их заменить в век технического прогресса? Ничем. С этими словами ушли чувства, присущие им, исчезла оберегающая сила этих слов. Потому сегодняшние дети страдают нервными расстройствами, депрессиями, и, что самое угрожающее, склонностью к суициду. Как тут родиться таланту, когда ничто его не созидает? «Лён», «лес» – это неисчерпаемые стихии, которые служат почвой для народного искусства и «метят многих людей золотым тавром художественного творчества, – писал в книге «Лад» Василий Белов. – И только в широкой среде таких людей рождаются художники высоты и силы Дионисия или плотника Нестерка, закинувшего свой топор в голубое Онего…».

Единение с окружающим миром было свойственно как крестьянину, так и барину. Ибо откуда такой колорит и лад в «Семейной хронике» С. Т. Аксакова, в «Антоновских яблоках» И. А. Бунина. О романсе П. И. Чайковского «Благословляю вас, леса» на слова А. К. Толстого, Василий Белов писал: «…этот шедевр дворянской культуры с удивительной точностью отражает состояние типичного для Руси простого нищего-странника, понимающего и чувствующего «И в поле каждую былинку, и в небе каждую звезду». Почему же в середине XX века певцов Руси – таких, как Василий Белов, – назвали «деревенщиками»? Значит, и Лермонтов, написавший «дрожащие огни печальных деревень», тоже относится к деревенщикам? А С. Т. Аксаков и подавно. Да, нам оставлены в старых домах эти косы, сети, сани, русские печи и русские бани от всех недугов исцеляющие. А ещё нам оставлено живое слово Василия Белова. Его книги – это не просто учебник крестьянской жизни, но пример того, как неленив и любопытен должен быть человек к своей Родине. Нелепо призывать вернуться к сохе, но возвращение к тому ладу и миру, к национальным устоям, которые созидались в семьях наших недавних предков, всё актуальнее звучит в сегодняшнем мире. «Обожжённая глина, – продолжаю цитировать книгу «Лад», – пусть даже в черепках, сохраняется практически вечно. Может быть без них, без этих черепков, мы были бы более высокомерны по отношению к прошлому и не так самонадеянны по отношению к будущему». Стремление «в приют спокойствия, трудов и вдохновенья» –  не пустая ностальгия. Я знаю десятки прекрасных семей, переселившихся из города в деревню.

Дети их занимаются музыкой и рисованием, поют в сельской церкви, побеждают на областных конкурсах и олимпиадах, поступают в лучшие вузы столицы. Всерьёз тему деревни сегодня поднимает, как ни странно, кинематограф. Такие фильмы, как «Одинокий рай» и «Русский заповедник» Валерия Тимощенко, передают не просто красоту русской деревни, но дают ответы на многие вопросы о духовном смысле жизни. Надо надеяться на то, что чувство жизни пересилит в нас чувство самоуничтожения. Но чтобы помнить, чтобы уметь сбрасывать мороки бездушия с цепенеющей в мегаполисной круговерти души, нелишне иметь под рукой том с глубоким и честным словом Василия Белова.