Человек, ставший великим вратарем, долго шел к своему признанию. Яшину было уже за тридцать, когда его назвали лучшим вратарем планеты. Это было 50 лет назад – в октябре 1963 года. Тогда же московский динамовец был награжден «Золотым мячом» – призом для лучшего футболиста Европы. Это был настоящий триумф!
Однако поначалу сезон не сулил Яшину ничего хорошего - руководители национальной команды посматривали на него все более равнодушно. И в важнейшей игре 13 октября 1963 года на Кубок Европы в Лужниках против Италии старший тренер сборной СССР Бесков предпочел ему кутаисского торпедовца Рамаза Урушадзе.
Впрочем, Константин Иванович потом говорил, что поступил так, чтобы Яшин лучше подготовился к игре в Лондоне. Словом, поберег. Был ли мэтр искренним или лукавил? Этого уже никто не узнает.
«Я видел, как Яшин устроился в ложе прессы в нескольких метрах от меня. Мне очень хотелось взять у него интервью, и я стал размышлять, как это получше сделать, - вспоминал Жан-Филипп Ретакер из «Франс футбола». - Беседы, однако, не получилось, поскольку к Яшину подошел один из руководителей команды, их дискуссия приняла несколько нервозный характер. Было видно, что разговор оставил у вратаря неприятный осадок».
Известно, что Яшина жестко и несправедливо критиковали за игру на чемпионате мира в 1962 в Чили. Но и спустя год свист с трибун нередко сопровождал игру Яшина. Позже вратарь признался главному редактору «Франс футбол» Максу Юрбини: «Тогда произошло самое страшное: я потерял веру в самого себя».
Теперь перенесемся еще дальше назад – в послевоенные годы.
В отделе кадров московского машиностроительного завода имени В.В. Чернышева хранятся личные дела отца, матери, брата и самого Яшина. Есть и пожелтевший листок, на котором нем выведено: «Я, Яшин Лев Иванович, родился в 1929 году в г. Москве. Отец мой и мать до революции занимались сельским хозяйством. В настоящее время родители работают на заводе № 25. Я окончил 5 классов в 1943 году, имею брата Бориса 4-х лет».
В сорок первом работников завода и их семьи эвакуировали в Поволжье. Уехали и Яшины - в один из пасмурных холодных дней октября сорок первого. Москва застыла в тревожном ожидании: поползли слухи, что немцы вот-вот захватят в столицу.
Но в 1944-м все вернулись. Но еще раньше, в эвакуации, Лев стал рабочим человеком. В книге «Счастье трудных побед» он писал:
«Я иногда просил отца:
- Пап, а пап, возьми меня к себе на завод.
Обычно в ответ раздавалось:
- Знай, учись, мал еще.
Но на этот раз он обратился непосредственно ко мне:
- Завтра пойдем. Собирайся.
Меня определили учеником слесаря. Мой отец, Иван Петрович Яшин, был слесарем высшей квалификации. Он стал и навсегда остался первым и самым главным учителем в моей жизни...»
На заводе все чаще стали поговаривать о скором возвращении домой. И 27 октября 1943 года семья Яшиных снова оказалась в Москве. Отец и сын стали рабочими инструментального цеха. Между прочим, ехать на работу им предстояло аж с дальней окраины столицы.
Об этом Яшин вспоминал в книге «Счастье трудных побед»: «Выходил из дома рано, в начале шестого, а улицы уже были запружены такими же тружениками. Мой путь лежал из Сокольников в Тушино. И сейчас, в наши дни, дорога не из простых, а тогда это было целое путешествие. Сперва трамвай, потом метро, потом опять трамвай. Извините за откровенность, но я нередко занимал привычное место на буфере заднего вагона и так без особых финансовых затрат добирался до завода. Возвращался домой тем же маршрутом…»
Однажды Яшин увидел в заводской проходной объявление: «Желающие играть в футбол, записывайтесь в секцию у Владимира Чечерова». Он-то и определил Льва в ворота. «Не знаю, как к другим его «крестникам», но по отношению ко мне у Чечерова, которого мы все любили и, хоть был он не стар, называли «дядя Володя», оказалась легкая рука» - вспоминал Яшин в другой книге - «Записки вратаря»: «Каждая неделя кончалась для нас праздником - игровым днем. Утром мы собирались с чемоданчиками у заводской проходной, садились в открытый кузов полуторки и отправлялись на городской стадион. Предстояла очередная встреча на первенство Тушина».
Шло время. Лев освоил целых три профессии: слесаря, строгальщика, и шлифовщика. Окончил семилетку. На заводе ему вручили первую в жизни медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». В общем, здесь он, кажется, вполне освоился.
Между прочим, его отец Иван Петрович проработал на тушинском предприятии много лет. Но на пенсию отец и сын ушли в один год. В 1970-м Яшин-старший отправился на заслуженный отдых, а Яшин-младший покинул большой футбол…
В «Записках вратаря» Лев Иванович вспоминал: «Что-то во мне вдруг надломилось. Никогда не слыл я человеком с тяжелым или вздорным нравом. А тут ходил какой-то весь издерганный, все меня на работе и дома стало раздражать, мог вспыхнуть по любому пустяку. После одной такой вспышки я собрал свои вещички, хлопнул дверью и ушел из дому. Ходить на завод тоже перестал… Положение становилось с каждым днем все безвыходнее. По всем законам я был не кто иной, как прогульщик, и на меня распространялись соответствующие указы об уголовной ответственности. Надо было что-то делать. Но что?»
Проблема разрешилась просто: один из товарищей по команде посоветовал пойти в армию. Тогда ему простят все грехи. Так Лев и поступил.
Из армии он попал в «Динамо». Остальное известно…
Если бы не тот срыв, Яшин, возможно, остался бы на тушинском заводе. Стал бы передовиком труда, уважаемым человеком. Может, доучился бы до инженера и внедрил несколько рационализаторских предложений.
Наверное, это было неплохо, но еще лучше, что произошло по-другому. Ведь нельзя представить себе футбол пятидесятых-шестидесятых годов без Яшина. Сколько бы матчей поблекло, потеряло свой колорит! Каких чудес не увидели бы зрители! И главное, футбол лишился бы одного из своих героев.
Так что судьба оказалась не слепой, а очень даже прозорливой…
В октябре 1963 года Яшин под несмолкающие овации сыграл на последнем рубеже сборной мира в матче 100-летия футбола против Англии. Кстати, ту игру и сейчас, спустя почти полстолетия вспоминают, как сказку. Но о ней слагали и анекдоты. Вот один из них.
На переполненном «Уэмбли» - только одно свободное место: рядом с пожилой англичанкой. Соседи смотрят с удивлением, но все же любопытство берет верх над чопорностью: «Почему рядом с вами никого нет, мисс?» «Это место моего мужа, - отвечает болельщица. – Увы, сегодня утром он скончался. Но супруг мне не простил, если бы я пропустила такой матч…»
Пожалуй, после той игры, которую смотрели на всех континентах, уже никто не сомневался, кто станет обладателем «Золотого мяча». И, действительно, 85 голосов журналистов были отданы 34-летнему динамовцу. Значительно отставший от Яшина итальянец Джанни Ривера занял второе место (56), англичанин Джимми Гривс стал третьим (51).
Яшин надолго стал кумиром миллионов. Между прочим, с 1963 года в списке лауреатов «Золотого мяча» он уже полвека (!) остается единственным вратарем. И неповторимым…
Для московского динамовца журналисты никогда не жалели эпитетов: «черный паук», «спрут», «дьявол в воротах». Но о себе он отзывался гораздо скромнее: «Я к категории феноменов не принадлежу. Никогда ноги не хотели меня подбрасывать в воздух сами, наоборот, отталкиваясь для очередного прыжка за мячом, я ощущал, как велика сила земного притяжения. Никогда мяч не лип к моим вратарским перчаткам сам, наоборот, нас с ним связывали отношения, какие связывают дрессировщика с коварным и непокладистым зверьком...»
Впрочем, бросков Яшин совершал не так много. Да и зачем? Он и так чувствовал, куда полетит мяч, и успевал встать на его пути. Иногда казалось, что форварды оказываются под гипнозом голкипера и бьют в удобное для него место.
Награждали Яшина «Золотым мячом» через полгода – 27 мая 1964 года, накануне четвертьфинальной игры сборной СССР на Кубок Европы со шведами. Церемония получилась скромной – не в пример нынешним: громким и помпезным. Главный редактор «Франс футбола» Юрбини вручил Льву Ивановичу статуэтку, сказал несколько теплых слов. Его поздравили партнеры, потом голкипер занял привычное место в воротах. 100-тысячная арена Лужников разразилась восторженным гулом. Давно привычным для Яшина…
Источник:
